Текст: Ольга Аверкова-Литвинова (@o_terpsihora)
Фото: Анна Прокопчик (@anna_pro_foto)
Однажды мне сказали, что материнство – это про свободу выбора. Только мама может решить, кормить ей грудью своего ребенка или нет, спать с ним в одной постели или раздельно. Тогда же мне объяснили, что диеты кормящей мамы не существует, что «залюбить» ребенка невозможно, что плакать в голос в первые месяцы после родов – норма, что ребенок счастлив лишь в том случае, если сначала «кислородную маску» получила мама, и только потом он сам. О материнстве, сексе, белорусских женщинах и личных разногласиях с системой мы поговорили с практикующим гинекологом и создательницей школы «Лира» – курсы для беременных – Марией Такуновой @ginekolog.by
— Мария, вы продолжаете династию или первый врач в вашем роду?
— Первый. Папа мой – инженер-геолог, мама – бухгалтер. Многое в моем характере заложила бабушка. Через принятие, через любовь, через умение слушать, через свою потрясающую жизненную мудрость она сформировала во мне желание учиться и быть полезной людям. К сожалению, во времена моей бабушки цветом общества признавали исключительно мужчин, женщинам получить образование было сложнее. Считалось, что девочки должны вести хозяйство и «прясть кудель». Помню, бабушка сильно обижалась на своих родителей за то, что окончила только 4 класса и не смогла продолжить обучение. Вместо нее отправили в школу брата. К слову, именно бабушка всегда говорила, что лучшие профессии – это врач и учитель.
— Хорошо, что времена изменились, и теперь женщина может получить любое образование, родить после 30, заниматься карьерой и при желании спокойно подать на развод.
— Да. И общество, родные это примут. Не представляю, как жили наши бабушки, когда вместо самореализации – уборка. Терпеть не могу делать уборку.
— Это уже родовой код от бабушки.
— Точно! (смеется)
— В медицинский поступили легко?
— Еще к теме о выборе профессии. Вспомнилось, подростком у меня часто случался гайморит. И тогда, сидя в больничных коридорах, я наблюдала, как мимо меня проходили доктора в белых халатах, высокие, серьезные. Я все думала, какие же они крутые, как здорово все умеют делать, могут разрезать человека, зашить и отправить его жить дальше — уже здоровым. Завораживало то, насколько все это технически возможно. В тот момент во мне посеялось зерно, что врачом быть круто и интересно. Но все же, думаю, поступала я в Белорусский государственный медицинский университет потому, что поступать туда было сложнее всего.
— То есть преодолевать сложности и постоянно себе что-то доказывать – это про вас?
— Абсолютно. Сложно поступить? Ну, так окей! Значит туда и попробуем. Поступила легко.
— А «гинекология» почему?
— Со специальностью определилась на более поздних курсах университета. До этого я, как все студенты, была в анатомии, в биологии, в костях черепа. Дальше, как Вы правильно заметили, через преодоление, я выбрала поток, попасть в который сложнее всего – акушерство и гинекология. О том, что выбрала эту специальность, ни разу не пожалела. Это мое, я на своем месте. А вот то, что в моей жизни случилась медицина – сомнения были.
— Реальность за дверями университета оказалась иной?
— В медицинском университете нас взращивали как элиту. «Вы же врач! Цвет общества». — Твердили нам. Конечно, мы о себе так и думали. Мы же столько всего знаем: и химию, биологию, и кости черепа, и все это можем сложить, диагностировать, и даже спасти человеку жизнь. С этими идеями мы попадали в поликлиники. Лично мои высокие материи развеялись ко второму дню работы.
— Вот это скорость!
— Помню, в первый день работы пациент открыл дверь моего кабинета чуть ли не ногой и, ни во что меня не ставя, начал требовать талончики, бумажки. Мои идеалы: «я буду всем помогать», «я буду всех спасать», «в доску разобьюсь, но разберусь в проблеме и помогу», тут же продемонстрировали стремительное движение сверху вниз. Оказывается, моя помощь-то особо и не нужна никому.
— Пациенты недовольны врачами, врачи лишаются крыльев и светлых идеалов из-за пациентов. Замкнутый круг получается.
— Даже зарплата меня так не расстроила, как отношение к профессии врач. Все как в дофаминовой теории: ты рисуешь себе в голове розовые облака, а если хоть немного эта картинка не совпадает с реальностью – сильно расстраиваешься. Так вот, у меня представление о практике и моих задачах было совсем другим. Но работать я продолжала, училась выживать в этой системе.
— «Доктор Хаус» был вашим любимым сериалом?
— Смотрела с удовольствием. Он шел как раз в то время, когда я была студенткой и жила в общежитии. Помню, в комнате нас было четыре человека, мы усиленно готовились к сессии, во время обеда делали перерыв и позволяли себе серию «Доктора Хауса». Хорошие студенческие воспоминания. Над некоторыми моментами смеялись, конечно.
— Что для вас работа с пациентами-женщинами? Не каждой маме, мужу открывают интимные сокровенные тайны. Каково ощущать такую ответственность?
— Я в этом живу и мне тут очень комфортно. Я понимаю эту ответственность, разделяю часть ответственности с женщиной. Я умею слушать, правильно реагировать, принимаю сокровенную информацию и мне это нравится.
— А если пациентка наоборот, не договаривает?
— Самое простое, что может сделать каждый врач для своего пациента – это его выслушать. Чаще всего, нам кажется, что люди многое не договаривают, а по факту – это мы не даем возможность им рассказать. Но никаких инсайтов приписывать себе не буду. Я прошла замечательный курс у московского врача-педиатра Анны Сонькиной-Дорман, она обучалась в Лондоне навыкам общения с пациентами. Полученные знания мне очень пригодились. Я научилась задавать открытые вопросы, слушать безоценочно, смотреть в глаза, а не прятаться в записях на бумагах. Все это небольшие уловки врача, которые на самом деле помогают расположить к себе пациента и пообщаться с ним продуктивно. С таким подходом на вопросы о количестве половых партнеров, о наличии абортов и опыте прошлых беременностей женщины скорее дадут правдивый ответ, нежели умолчат. Вся информация важна для постановки верного диагноза.
— Случались в вашей практике морально-этические кризисы: когда, например, Вы знаете, как лучше или как нельзя, но не можете повлиять на решение пациентки?
— Да, конечно. Это стандартная практика прерывания беременности. Особенно, если женщина делится своей личной историей, и причиной аборта служит карьера, страх потерять то, что она строила годами. А ты где-то в глубине души понимаешь, что может наоборот, ребенок станет новым дыханием для ее будущей жизни. Очень хочется в такие моменты переубедить, но нужно сдерживаться. Конечно, когда я только пришла работать, хотелось раздавать советы и влиять на принятие решения. Но однажды я задала себе вопрос: «Имею ли право утверждать, как лучше?» Нет, конечно. А вдруг родится больной ребенок, и нового дыхания не случится у женщины. Или наоборот, она обретет иное понимание жизни и сознательно вырастет? Это решение, на которое я не имею право влиять. Цифры, факты, риски, противопоказания – только этими данными я располагаю.
— Как считаете, если сравнивать с советскими временами, сейчас изменилось отношение женщин к врачам-гинекологам? Женщины перестали стесняться разговоров на интимные темы и, может быть, стали ответственнее относиться к своему здоровью?
— Да. Конечно я сужу по определенному срезу общества, но сейчас, на мой взгляд, девушки стали более осознанными. Они с большим пониманием и ответственностью относятся к своему здоровью. Ранее, когда я работала в женской консультации, моей акушерке приходилось ходить по домам и приглашать женщин на плановый осмотр к гинекологу
— Белорусские женщины отличаются от западных в степени сексуальной свободы, в информированности, в отношении к своему телу и своему «Я»?
— Я работаю врачом в Беларуси с белорусскими женщинами, поэтому мне сложно провести параллель. Думаю, наши люди привыкли жить прошлым и будущим, а там живут настоящим. Если субъективно, то западные женщины выглядят влюбленными в жизнь, они раскрепощенные, любознательные и толерантные.
— Да, в плане отношения к сексуальным меньшинствам, мне кажется, у нас революция только сейчас происходит. К слову, нынешняя молодежь – какая: более свободная, ответственная или наоборот – безразличная к теме физических отношений? Судя по книге Виктора Пелевина «iPhuck 10» последующим поколениям грозит сексуальное равнодушие. Это фантастика, конечно, но все же. Не стала ли игра в «танчики» важнее реальных отношений?
— Не могу сказать, что молодые люди стали более раскрепощенными или более зажатыми. Если делать выводы на основе моих приемов, то ко мне иногда приходят девушки, которые свободно спрашивают про секс, секс-игрушки, про смазки, про мужа, и про размер полового члена, и все ли у нее с партнером совпадает в физическом плане. Иногда и я краснею, но это нормальные вопросы. Хорошо, когда девушка стремится понять свое тело. Но есть и такие пациентки, которые краснеют при разговоре о контрацепции. Что касается либидо и желания? Могу делать выводы только из собственных наблюдений молодых мам. В какой-то момент дети действительно забирают у семьи секс. Бывает, что после родов проходит и больше года, а половая жизнь не возвращается. Про побег в виртуальный мир затрудняюсь ответить.
— Как думаете, когда случилась истинная «сексуальная революция» в Беларуси? Боюсь предположить, после выхода сериала «Секс в большом городе»?
— Опять же, если судить по моему профессиональному опыту, когда я только начинала работать в 2010 году, вопросов про секс мне не задавали. Сейчас две из пяти пациенток спокойно интересуются этой темой на приеме. Что еще изменилось? Возраст, когда женщина задумывается о беременности, теперь он приближается к 30 годам и позже. До 30 чаще всего женщина занимается карьерой, поиском подходящего партнера или, если пара уже сложилась, просто наслаждается общением.
— Можно ли с помощью гормональных препаратов продлить свою женскую молодость? И можно ли вообще увеличить период активной молодости с помощью достижений медицины?
— Мой ответ – нет. Сейчас же модно говорить о доказательной медицине, и опираться на опыт многочисленных исследований, проведенных на большой выборке людей. Так вот, за гормональными средствами не зафиксировано такого приятного побочного эффекта, как продление молодости, к сожалению. База – это здоровый образ жизни, питание, чистая вода, движение, уход за собой. Раз в год необходимо посещать гинеколога, сдавать анализы, проверять молочные железы, проводить скрининговые исследования рака. В будущем, если все же какие-то проявления возраста начнут мешать – тогда, да, пластическая хирургия.
— Существует ли научное объяснение феромонам, огоньку в глазах, или это просто характер, а может быть налаженная работа гормонов?
— У нас почему-то любят все завязывать на гормонах. Низкое либидо – это гормональный сбой, прыщи на коже – гормональный сбой. Не все так просто. Не в гормонах дело, а в голове. Наши мысли влияют на огонь в глазах. Человек, умеющий ценить себя, умеющий видеть жизнь в позитивном ключе, с ровной осанкой, к слову, всегда притягивает внимание.
— Недаром профессия психолог и у нас стала набирать такую популярность.
— Да. Если ты мыслишь с позиции «жизнь не удалась», то здесь и гормоны не помогут.
— Не устаете от изобилия женской энергии на работе?
— Я себе задавала этот вопрос. Коллектив женский, пациентки женщины. Но дома у меня трое мужчин: муж, два сына, и там я отдыхаю. К тому же муж у меня из юридической сферы, поэтому разговоры на медицинскую тему дома не актуальны. К тому же он у меня с более легким взглядом на жизнь, моя внутренняя «отличница» с ним успокаивается.
— Разговариваете с сыновьями на тему «любви» во всех ее проявлениях? Какого подхода в воспитании вы с мужем придерживаетесь?
— Определенного подхода нет. Когда они были маленькими – здесь все просто – забота, уход, любовь, и я рядом. У нас был совместный сон с понимаем всех моментов безопасности, и грудное вскармливание. Лично мне это давало необходимый телесный контакт. Не обязательно так должно быть у всех, таким было мое желание. Я не боялась держать их на руках и баловать любовью. Сейчас всегда поощряю самостоятельность. Не опекаю чрезмерно и не являюсь мамой переживающей. Мои сыновья достаточно раскрепощенные, открытые и самостоятельные. Младшему почти 4 года, старшему 7 лет. Я всегда выслушиваю их мысли до конца не перебивая, и каждый раз вижу, насколько они мне благодарны. Даже, когда в силу своего возраста, несли полную ерунду, я все равно считала это важным. Утром, вечером, в сад, из сада – обязательно признаюсь им в любви, и они мне признаются в ответ.
— Как планируете затрагивать тему полового воспитания?
— Сыновья уже интересуются, откуда появились дети. И, конечно, они знают, что их не аист принес, и не в капусте нашли. Со старшим сыном мы будем разговаривать вместе с мужем, хотя муж настроен все сделать самостоятельно без моих, как он говорит, высокопарных введений. Но это позднее. Пока навязывать эту тему не будем. Как только увижу, что появятся более глубокие вопросы, замалчивать не стану. Я даже приобрела несколько книг в помощь, чтобы показать картинки в детском формате. Половое созревание начинается к 8 годам, у мальчиков немного позже. К этому возрасту обязательно нужно рассказать, и сделать это должны родители. Потому что родительская точка зрения станет для ребенка основной. Потом, конечно, он познакомится со множеством ее вариаций. Важно рассказать детям и о противоположном поле, чтобы было взаимное уважение.
— Сейчас вы завершили работу в «EVACLINIC», пока не признаетесь, где теперь вас будут искать любимые пациентки, параллелью пишите диссертацию на достаточно редкую тему – грудное вскармливание, и параллельно консультируете женщин, пришедших к вам через вашу онлайн-школу «Лира». Вероятно, вы уже нарисовали картинку своего профессионального пути. К каким вершинам он идет? Могу предположить, что к практике в своей собственной клинике?
— У меня словно идет два параллельных профессиональных пути: первый путь – медицина, второй путь – это продвижение моей школы и дальнейшее ее развитие. Я часто ловлю себя на мысли, что без второго пути, вероятнее всего, не было бы первого. Честно, не знаю, работала бы я дальше в медицине, если бы у меня не появилась возможность работать на себя. Поняла, что так мне нравится больше. Почувствовав это, я, конечно, начала сталкиваться со сложностями в работе на систему. Мне сейчас гораздо проще нарисовать свое будущее в плане развития своей школы, потому что здесь многое зависит исключительно от меня. Мне хочется масштабироваться и охватить более широкое русскоязычное пространство. Онлайн-формат позволяет это сделать. Что касается своей клиники, да, мне бы хотелось. Это логичный итог моего медицинского пути. По поводу диссертации: действительно в Беларуси на эту тему за последние 20 лет не проведено ни одного исследования.
— Вы говорите о своей школе более окрыленно, чем о работе врачом в клинике.— Работая врачом ты сталкиваешься с противоречиями в рекомендациях, которым должны следовать врачи Беларуси, и которым следуют врачи других стран. Когда ты знаком с рекомендациями других стран, и понимаешь, что у них больше доказательной базы, а использовать это никак не можешь – становится очень сложно. Мои самые сильные эмоциональные качели и потрясения связаны именно с этим несоответствием.
— Можете привести пример самого яркого на ваш взгляд несоответствия?
— Например, назначение препаратов, как у нас принято говорить, для профилактики рака шейки матки. В случае обнаружения папилломавирусной инфекции в наших протоколах есть препараты противовирусного действия, которые мы можем использовать. Но доказательного эффекта от них в отношении к этой инфекции все-таки нет. Сталкивалась с пациентами, которые приходили ко мне и просили повторить выписанное иным доктором лечение, которого я не придерживаюсь. Вот тут включаются все этические рецепторы: предыдущего врача никоим образом обидеть нельзя, при этом мне нужно донести свое мнение по этому вопросу. А оно у меня есть, потрачено огромное количество времени на изучение этой темы. Я не могу сказать, что наша медицина плохая, конечно, нет, но хочется что-то взять и из западной.
— Я познакомилась с вами на курсах подготовки к родам школы «Лира». Помню, ваш подход к беременности, родам и материнству был абсолютно созвучен моему: спокойное состояние, со всеми гормональными побочками, о которых мы узнали от вас заранее, современный подход к уходу за младенцем, и четкое понимание такого явления, как лактация. Ваша установка о том, что молоко у мамы есть всегда, его отсутствие может быть только в нашей голове, мне в свое время очень помогла. Как и знания о том, что никакой диеты кормящей мамы не существует.
— Я очень рада. Всегда приятно слышать отзывы выпускников школы.
— Тогда много внимания вы уделяли молодым мамам, помогая им наладить грудное вскармливание. Причем зачастую делали это абсолютно бесплатно. Вашему характеру свойственно некое самопожертвование или это все пресловутая клятва Гиппократа?
— Не клятва Гиппократа, нет. Если действовать с позиции «я должен» — ничего не получится. Тут про удовольствие, я вижу результат своей работы и мне приятно. И как-то с детства во мне это заложено, я всегда стремилась всем помогать. В определенные моменты случаются, конечно, выгорания.
— Как отдыхаете?
— Одиночество, молчание. Очень круто работает медитация. Если глобально – люблю путешествовать и считаю, что деньги нужно зарабатывать именно для этой цели.
— В своем Instagram вы активно отвечаете на вопросы и делитесь советами на тему женского здоровья, у вас больше 10.000 подписчиков. Какая истинная цель у страницы? Для чего вам такой дополнительный ресурс?
— Моя страница в Instagram придает мне уверенность в себе, и, конечно же, это хороший способ привлечения клиентов.
— Есть проблемы с самооценкой?
— Были. Сейчас активно борюсь с комплексом отличницы и учусь ко всему относиться проще. Когда хвалят моего старшего сына, называют очень умным, потенциальным отличником, я, как любая мама, конечно горжусь им. Но потом узнаю в нем черты своего характера и думаю: “Лучше бы было немного иначе”. Иногда нужно позволять себе совершать ошибки.
— Финальный вопрос, который я задаю всем героям рубрики: что бы вы изменили в этом мире? Ваш идеальный мир.
— Хочется, чтобы каждый человек в моем идеальном мире жил в балансе с собой. Если ты будешь в балансе с собой, то и мир вокруг тебя станет лучше.
