Текст: Ольга Аверкова-Литвинова
Фотограф: Анна Прокопчик
Татьяна Федосова — член белорусского союза дизайнеров, стилист, руководитель и главный мастер салона красоты «L’ATELIER DE L’IMAGE» (Мастерская имиджа и художественного образования), коллекционер — экспонаты ее частной коллекции «Красота и мода ХIХ-ХХI веков» представляют собой старинные платья и аксессуары, отражающие модные тенденции эпохи.
— Татьяна, когда попадаешь в ваш салон красоты-мастерскую, ощущаешь себя Алисой в Стране чудес. Мир, воссозданный вами здесь, вихрем затягивает в свои истории, эпохи. Это просто маленькая Франция в старом центре Минска! Давайте начнем с картин — работы какого художника украшают ваши стены?
Про «Алису в Стране чудес» слышу не первый раз. Мне было необходимо большое пространство, где я могла бы совместить функции салона красоты, обучение и музейную экспозицию. Место действительно меньше напоминает салон красоты, больше буржуазный салон для приятных бесед, образования и лекций. Автором большинства картин на стенах является мой супруг — Андрей Федосов — архитектор, дизайнер, искусствовед.
— На этот диван можно присесть?
Конечно да! Он старинный, и его место в музее, но пока мы им пользуемся по прямому назначению.
— На вашу любовь к вещам с историй как-то повлиял ваш супруг? Насколько я знаю, он занимается поиском ценных артефактов, имеющих отношение ко Дворцу князей Паскевичей и графов Румянцевых в Гомеле, и уже передал в дар ценные литографии и документы, которые хранились во дворце до 1917 года. Или вы нашли друг друга в том числе благодаря общему увлечению?
В том числе благодаря нашему общему увлечению. Встретить Андрея было моим большим счастьем. Мы действительно чувствуем друг друга даже на каком-то мистическом уровне. Я в детстве часто рисовала принцесс в красивых платьях. До сих пор помню свой рисунок, где принцесса в зеленом, как теперь я понимаю, придворном платье. Когда Андрей сделал предложение, и мы обсуждали церемонию венчания, он мне прислал фотографию подвенечного наряда. Это было придворное платье императрицы Марии Федоровны, один в один как я рисовала в детстве. У нас общие цели и увлечения, одна система ценностей. И ключи мы одинаково часто теряем (смеется).
— И путешествия вы планируете определенным образом?
Да, в наш маршрут обязательно должны быть включены посещения достопримечательностей, музеев, театров и блошиных рынков.
— Франция или Италия?
Франция! Французский язык никогда не учила, но мне кажется я его понимаю. Люблю Ниццу. Богатейшее культурное и историческое наследие, соответсвенно — отличные блошиные рынки. Мечтаю попасть на рынок антиквариата Портобелло-роуд в Англии.
— Татьяна, вы член союза дизайнеров, были стилистом по волосам супермоделей, известных медийных людей, создавали образы для показов белорусских дизайнеров на Неделях моды в Москве и в Минске, готовили образы для фотосессий крупных белорусских брендов. Кто вы сейчас больше: стилист, коллекционер, жена?
Был период в жизни, когда работа занимала большое количество времени, период моей невероятной востребованности — съемки, подготовка моделей к показам, создание образа для артистов и актрис. Не могу сказать, что те активные времена ушли в прошлое, скорее они немного изменились. Я делаю все то же самое, но уже для своих клиентов в спокойном режиме. Помню, всегда старалась совмещать работу и семью, но мои мальчишки, у меня два уже взрослых сына, все равно иногда говорят, что мамы им не хватало.
Понимаю, что многое упустила. Но мы всегда судим с позиции сегодняшнего дня, а 30 лет назад повседневная повестка была другой, стояла задача закрыть хотя бы оптимальные потребности — вспомните 90-е и 00-е. Поэтому советую хорошо подумать детям, которые наслушавшись «инстаграмных» психологов, винят в своих «бедах» родителей, не подозревая о боли, которую им причиняют.
Что касается коллекции, сейчас уделяю этому проекту много времени. Мизерное количество экспонатов, которые сперва ютились в шкафчиках коридора салона, давно перешагнуло за 1000. И всем вещам нужен полагающий уход, ремонт, реставрация.
Выставки планируем на год вперед, но как правило, планы меняются внезапно. Так, в этом году случилось два выставочных проекта с разницей в три недели — коллекция приняла участие в нашумевшем проекте Национального художественного музея — «Дольче Вита» (куратор Анна Кузнецова), и сейчас в размере 750 экспонатов выставлена в замке князей Радзивиллов в Несвиже (куратор Елена Фомченкова). Кроме того в проекте «Красота и мода ХIХ — ХХI веков» появилось два новых направления — лекторий и прогулки с коллекционером. Если раньше я читала лекции по парикмахерскому искусству, и обучала молодых специалистов, то в Национальном художественном музее впервые прочла две лекции по истории моды. Была безумно рада видеть целые залы горящих и заинтересованных глаз. Параллельно никто не отменял моих клиентов в салоне.
Дополнительно я пошла учиться в Белорусский государственный университет культуры и искусств — это отличная разминка для мозга и проверка на стрессоустойчивость мужа (смеется). В моем возрасте отношение к учебе иное, сейчас у меня другое мировоззрение, в силу жизненного опыта, другой социальный статус. Я получаю колоссальное удовольствие от процесса. Мне нравится мой ритм жизни, я к нему привыкла.
— Что на ваш взгляд в наше неоднозначное время происходит с белорусской индустрией моды?
Мне кажется, главное, чтобы не происходил подмен понятий. Если мы говорим о ремесленничестве — то так и называем — ремесленничество. Если говорим о фэшн в общепринятом мировом понятии — в таком случае действительно говорим о фэшн. Когда происходит подмена этих понятий, то начинается снижение уровня культуры модной индустрии. Это приводит к тому, что за истинное произведение искусства начинают принимать вещи, которые в общем-то ими не являются.
Молодым дизайнерам сейчас проще, у них есть интернет. У нас была библиотека и печатные издания – «Крестьянка», «Бурда»… Главное не потеряться в сетях, и сформировать качественную насмотренность.
— Ваша профессия и хобби закрепили за вами образ иконы стиля, историка моды. Направление творческого пути, кажется, четко определено. Маленькая Татьяна Федосова мечтала обо всем этом?
Историком моды себя не считаю, диплома об этом образовании у меня нет. Нельзя присваивать себе такие громкие титулы, за ними должны стоять знания и очень долгий опыт. Да, я хорошо разбираюсь в исторических эпохах, имею насмотренность, владею информацией, и могу делиться ею через лекции. Но всегда есть к чему стремиться, куда расти. Мои кумиры в этой области — Александр Васильев, Назим Мустафаев и Тим Ильясов.
А маленькая Татьяна всегда знала, что что-то будет волшебное в ее жизни. Так и есть, все вокруг меня — волшебство, красота — красота в глазах смотрящего. Воспоминания из детства самые солнечные, я помню мамины бусы, приятные ароматы… У меня с детства плохое зрение, и уже тогда я научилась «дорисовывать» мир в фантазии. Позже во взрослом возрасте я его просто воссоздала наяву. Первый предмет мебели купила лет в двадцать пять у маминой приятельницы — комод с зеркалом начала ХХ века, найденный на чердаке.
— Когда вы только начинали оформлять вашу коллекцию, понимали, что она может стать серьезным выставочным проектом?
Я всегда знала, что это будет моим образом жизни. Мне никогда не нравились современные предметы мебели и столовая посуда. Я не любила пластмассу и искусственные материалы. Многие люди тогда за спиной называли меня барахольщицей. Мыслей о том, что это однажды станет серьезной коллекцией не было. К тому же я планировала поступать в медицинский колледж, но мой декадентский характер и плохое зрение меня подвели — я села не на тот автобус, и опоздала на вступительный экзамен. Похоже, судьба сама вмешалась в мою жизнь.
Так я стала арт-директором и технологом брендов Кутрин и Керастаз. Компания приглашала меня работать в Москву, Киев, Санкт-Петербург. Но всегда что-то мешало, обстоятельства вели к открытию своего салона, к собственному бизнесу, наконец, к знакомству с будущим мужем. Я начинала как колорист, но со временем клиенты стали ко мне приходить не только за цветом волос, они приходили за сказкой, историей, коррекцией имиджа.
Когда я училась в Москве в академии парикмахерского искусства «Долорес», мой друг пригласил меня в университет послушать лекцию об имиджмейкинге. В тот момент я поняла, насколько это мое, и у окружающего мира ко мне был такой же запрос. Я начала прорабатывать образы целиком: макияж, прическа, подбор одежды, походка, жестикуляция, этикет. Речь идет о конце 90-х — начале 2000-х годов. Стала участвовать в рекламных съемках уже как имиджмейкер. Параллельно расширялась моя коллекция, сначала от небольших предметов парикмахерского искусства ХХ века, затем появились платья и украшения. Я продолжала давать мастер-классы колористам, расширяя их до серьезных лекций о парикмахерском искусстве, красоте и моде разных периодов.
— Как вы определяете ценность вещи? Помогает специальное образование, или сердце коллекционера подсказывает?
Специального образования в этой области у меня нет. Работает насмотренность, опыт, чутье, и, да, подсказывает сердце коллекционера. Есть коллекционеры, которые просто покоряют своим талантом чувствовать вещь — специалист по керамике Арамис Каримов, например. В свое время я активно ездила на лекции к историку моды и искусствоведу Александру Васильеву, многому научилась у него.
— Что чувствует человек, в коллекции которого находятся платья голливудской актрисы 1930-х Кэй Фрэнсис и шведской певицы Моники Сеттерлунд, аксессуары от Эльзы Скиапарелли и Роберты ди Камерино, платья от Олега Кассини и Ирен Голицыной? За каждой вещью ведь стоит история человека.
Хочется ответить, что гордость, но правильный ответ — колоссальная ответственность! Сердце не выдерживает, начинает невероятно биться, даже когда вы задаете этот вопрос. Самое ценное в каждом экспонате — его история. Поэтому многие отдают мне вещи своих прапрабабушек, бабушек, мам в дар, чтобы сохранить их в истории, передать рассказ через меня следующим поколениям. Помогают клиентки, некоторые вещи мы приобрели на аукционах.
— Богемная, творческая жизнь первоначальных хозяек ваших экспонатов вам близка? Я знаю, среди клиентов вашего салона — актриса Валерия Арланова, известные белорусские модели, музыканты…
Я живу в мире, который мы создали семьей, и мне в нем хорошо. В нем есть место искусству, путешествиям, учебе, коллекции, и все мы смотрим в одном направлении. Ко мне притягиваются люди со схожим мировоззрением. Бывает сложно, когда я соприкасаюсь с другим миром. Например, мне не понять, как устроен компьютер, но и не надо. Я лучше закончу читать книгу про Одри Хепберн, и биографию Елены Рубинштейн.
— Я знаю в вашей коллекции есть экспонаты с белорусской историей?
У меня большая коллекция платьев 60-80-х годов, созданных в Беларуси. Есть свадебный костюм из тончайшего батиста 1918 года — белорусская деревня Могилевской области. Все это передали мне мои клиентки.
— Балет или драматический театр?
В Минске — балет. С удовольствием ездила бы чаще в театры мирового масштаба. Мы как-то смотрели «Щелкунчика» в Опере Земпера в Дрездене, а недавно слушали концерт в театре Сан-Карло в Неаполе, хорошие воспоминания.
— Шанель или Диор?
Диор я люблю за то, что вернул моде женственность и нежность после Второй мировой войны. А Габриэль Шанель была великой пиарщицей, я ее очень уважаю.
— Несколько лет назад я попала в музей Диор в Париже, и только там ко мне пришло осознание, насколько ХХ век превратил моду в настоящее произведение искусства, театр. Сделал ее доступной для разных слоев общества, освободил женщин от корсетов, придумал модные показы и фэшн-фотосессии, создал бренды со своими концепциями и философией. Какое у вас отношение к ХХ веку? Или вас как коллекционера больше привлекает ХIХ век?
Вы же понимаете, отмена корсетов была условной. Платья начали шить на стройных девушек, плюс заниженное бедро, более облегающая ткань, а фигуры у всех разные. Поэтому животы зачастую затягивали, бедра подкладывали. Шанель, например, могла не носить корсетов, она была анорексичного типа, и шила коллекции скорее всего, опираясь на свою фигуру. Некоторым ее клиентам приходилось ухищряться, чтобы наряд смотрелся презентабельно. А легендарные двухцветные туфли были придуманы с целью зрительно уменьшить далеко не миниатюрный размер ноги Габриэль Шанель.
Мне интересны и 19 -й, и 20-й, и даже 21-й века. 20-й век интересен своей динамикой, каждое десятилетие — новое видение, новая модная революция, новые изобретения, имена, иконы стиля. Вы думаете Поль Пуаре был в восторге от Коко Шанель? Конечно нет. А Шанель была в восторге от Диор — тем более нет. Зато как интересно сейчас все это изучать, наблюдать с высоты прошедшего времени.
19-й век любопытен таким событием как «промышленная революция» — мода взяла на вооружение достижения науки и технологий. Открытие гробницы Тутанхамона, изобретение рентгеновского аппарата, Русские сезоны Дягилева, полет человека в космос — все это оказало влияние на формирование модных тенденций 20-го века.
Как коллекционеру мне интересно изучать и бальную культуру. Так, например, в 19-м веке платья носили с гигиеническими прокладками для подмышек — платья стирались редко, существовали проблемы с гигиеной, а человек потел. Представьте, вокруг огромное количество свечей, много людей, душно, исходит жар от свечей и камина, до изобретения дезодорантов еще далеко. Какие ароматы там витали! А сколько девушек сгорало на балах — воск капал, юбки широкие, парики… Интересные времена. Иногда, когда я готовлю платье к выставке, и разглаживаю его отпаривателем, 19-й век просто материализуется у меня перед носом с его ароматами из прошлого.
Мне также попадались платья с корсетами, где на внутренней стороне видны пятна крови. Железные спицы, вшитые в ткань, имели привычку прорезаться, и ранили кожу девушки.
— Как вы оцениваете современную моду, которая активно использует «ugly образ», уходит в оверсайз, играет на ретро теме — Balenciaga, Loewe…
Хорошо отношусь к любой моде. Но все нужно дозировать, микшировать. Для меня, например, важнее дизайн, бренд второстепенен. Когда-то в 1999 году нас учили, что остромодные вещи создаются для аудитории определенного возраста — для людей 20-30 лет. У Бернарда Шоу есть хорошее высказывание: «Следовать моде смешно, а не следовать – глупо». К 30 годам хорошо бы иметь свой собственный стиль. И еще Габриэль Шанель говорила: «Не всякая женщина рождается красивой, но если она не стала такой к 30 годам — она просто напросто глупа». Если не справляетесь самостоятельно, обращайтесь к стилистам, поможем подобрать, то что подойдет именно вам.
— Минчанки следят за модой?
Минск относительно небольшой город. Мне кажется, для наших девушек характерно деление на такие группы, как это правильно сказать, где каждая группа транслирует свою идею и философию. Вот тут, например, девушки придерживаются эко-стиля, используют природные материалы, простые формы. Или те, кто следует за дорогими брендами. И все девушки, вхожие в эту «модную» группу, на самом деле, похожи между собой, на всех одинаковые джинсы, сумочки, сабо… Мне интереснее наблюдать за «умным миксом», раскрывающим индивидуальность. Такого человека я выделяю глазами сразу же, он не вхож ни в одну «группу». Хотелось бы немного чаще встречать таких людей на улицах нашего города.
— С точки зрения коллекционера, как думаете, что может оставить после себя современная мода? Что было бы интересно видеть в качестве экспонатов моды начала 21 века?
Неподходящие телу синтетические материалы — это изобретение 21-го века любопытно для истории моды. Оно расширяет возможности игры с дизайном, и делает вещь еще более доступной по цене. Невероятные аксессуары, которые теперь можно сделать с помощью 3d принтера. Работы Джона Гальяно — мне кажется, он — это реинкарнация Эльзы Скиапарелли, а Скиапарелли я обожаю.
У меня есть несколько в том числе и современных предметов в коллекции. Следите за проектом «Красота и мода ХIХ-ХХI веков», все с радостью покажу и расскажу.
